ELEKTRONSKA ZBIRKA PISMA

Draga moja, mila Marica! Veš, priznavam, da sem Te hotela pomiriti z dopisnico, a ker Te imam rada, premagala sem zimsko otopelost, ki me ohvača (tudi mene, da!) in Ti pišem pošteno pismo od čistega srca.

O sladkosti grozdja letošnje letine ni mogoče govoriti, ker je mizerna. Dolgo sem tuhtala, ali bi ali ne bi poslala, in končno si postala žrtev moje zmage pozitivnega nad negativnim načelom in mogoče, da se sedaj imaš skomino?... Oprosti!

Košarico pa porini v obrat svojega gospodinjstva ter zapiši v inventar, kajti še govoriti ni vredno o njej. Torej mir besedi!

Da li so lepe naše Haloze? V Slov. goricah si bila?

Krasna so, divne s svojimi položnimi griči in svojimi nežnimi, mehkimi linijami in oblikami. In bolj monotone so, a naše Haloze s svojimi strmimi vrhovi in ozkimi dolinicami so vrode русской буйной головушки, privlačne so, neodoljive, udajo se, a poleg izmučijo, opraskajo ogrizejo. Nimam besed, da bi Ti opisala njih krasoto. Služila sem skoraj da 6 let v Slov. goricah pri Sv. Ani in pri Sv. Jakopu, poznam jih, a Halozam ga ni para. Vlečejo se od Poljčan do Zavrče z vrhovi: Bočem - 980m, Donačko goro - 883m, Gruškovje nad 500m, Veliki vrh z Vrbanjščkom 412 m, naše Belski vrh, kjer med drugimi kraljuje Koka, 312m, imamo tudi Turški vrh, kjer je pokopana ,,turška babica’’ itd. itd. Tukaj nimamo samo vina, ampak slane izvirnike, sledove premoga, železne rude itd., a kapitala ni … Mrtvilo! Daleč smo od železnice, od prometa, od življenja. A zanimivi kraj! Ampak samo ob lepem vremenu, kajti pri slabem vremenu se iz ilovice ne vidimo. Zato so pa tudi Turki bili le enkrat pri nas, pa so jim konji in vojniki ostali v blatu, in potem so Haloze rajši pustili. Rimski cesarji so po naših vrhih sadili vinsko trto. ,,Guč’’ imamo pa hrvatsko-francuski, vobče pa ko prideš k meni, sama pogledaš, kako in kaj.

Kar se tiče Tvojega milega povabila na praznike, naj Ti povem, da z Božičem že nič ne bo, kajti slabo zdravje me posadi za peč. Testo mesila sem pa svojem življenju le enkrat in še takrat sem materi naredilo luknjo v skledo in s tem se je končala žalostna zgodovina mojega delovanja na tem poprišču. Ne želim več izzivati usode! Und der Mensch versuche die Götter nicht!... pravi Nemec. Vleče me silno v Tvoje milo gnezdice, v duhovito sredo Tvoje obitelji, hm, skušnjava je velika, in ako bo zima solnčna in tiha, brez vetrov - brivcev, pred Bogom je vse mogoče … Za sedaj sem pri Jelisavi, dokler me ne ,,penzionirajo’’. Ko začnem dobivati redne prejemke, tedaj pa mahnem na jug na morje, katero obožujem tako kakor solnce. In če bo le mogoče, najdem si tam doli tihi kot, kjer preživim konec svojega življenja, poleti pa na planinah. Koka gre k vojakom, če pa ne, se pa more omožiti prej ko slej, jaz pa nočem igrati vlogo tašče pri mladih … To nikdar ni k dobremu. Sploh se je pa Koka strašno izpremenil, odkar si je kupil drugo posestvice na Ptujskem polju. Najboljše je, da se ne vidiva. Tako je trmast in drzen, da nisva več drug za druga. On ne pride k meni, jaz pa k njemu ne grem. Skraja mi je bilo malce težko, pravže jako me je bolelo, a sedaj sem se pa vdala, naj bo! - Morebiti bo prej rabil on mene nego jaz njega. Veš, ampak krasno jesen imamo. Ondan sem hodila po hosti tukaj blizu in sem delala dihalne vaje. BIla sem v gozdu skoraj da 2 uri. Nič hudega sluteč grem o obedu, a popoldne ob 14. uri greva z Jelisavo na sprehod k njeni sestri. Palico v desno, jopico na levo in ko jo pritegnem k sebi, čutidm, da mi pod srcem nekaj zabinca. Stegnem roko z jopice in nehalo je. Menila sem, da sem z gumbom potegnila po telesu. Gremo naprej, a spet isti občutek. Чeрт возьми, что это такое! Глажу это мѣсто na levi strani kraj srca, ничего нѣт. \" А себѣ думаю, может быть, это вздергивает мускул, как иногда случается с глазом.\" Ну, а когда мы стали взбираться на очень уже крутой холм, тогда несла мой жакет Елисава и “мускул” успокоился и все было хорошо до вечера. Вечером раздѣваюсь, чтобы идти спать и когда сижу на нѣком горшкѣ (молчи, никому этого не говори), чувствую вдруг под своей ногой что-то холодное и мягкое как гумми. Я смотрю и без очков мнѣ кажется, что это какой то цвѣток с длинным стеблем, я кричу нарочно, чтобы напугать Јелисаву, что, вот, там лѣжит ящерица и бьется. Моя ъсожительницаъ страшно перепугалась и кричала так, что наши соседи думали, что мы деремся. Ну оказалось и на самом дѣлѣ ящерица! Я ее положила в стеклянную банку и поставила другой день на солнце, а к сожалению она была очень измучена голодом и морозом и не пришла больше в себя. Значит, когда я утром была в лѣсу, она взобралась по юбкѣ до пояса, а там попала между подкладок в тупик, и когда я жакет прижимала к себѣ, ей было душно и она билась. Слава Богу, что была ящерица а не змѣйка какая нибудь! …. Да, дорогая Марица, 15. окт. я получила рѣшеніе моего прошенія об отпускѣ и узнала, что я нахожусь уже в отпускѣ уже с 1го сентября, между тѣм как я благодаря эвиденци прослужила все время до 15. окт. Сижу дома только теперь по 30. окт и прошу конечно новаго отпуска вплот до пенсіи. Знаешь, говорить в школѣ нѣсколько часов подряд, это слишком плохо отзывается на моих легких. Посылаю полно приветов Tвоим славным домочадцем, а Tебя целую – Jeлисава кланяется Tебѣ. Твоя Марица